Радиолярия
Гусеничный мотоцикл отличается от обычного тем, что его движение осуществляется не посредством колёс, а при помощи гусеничного хода, подобно тому, как осуществляется движение гусеничного трактора. В отличие от трактора, у которого две гусеницы, мотоцикл имеет всего одну гусеницу, поэтому при езде на нём необходимо балансировать, как при езде на двухколесном велосипеде. В то время как тракторные гусеницы изготовляются из металла, в мотоциклах употребляются резиновые гусеницы. Этим достигается необходимая плавность движения, большая скорость и исключительная проходимость машины. Гусеничный мотоцикл пройдёт по самой плохой дороге и даже там, где нет никакой дороги.
Обо всём этом рассказал нашим путешественникам их новый знакомый. Узнав, что они едут в Солнечный город, он очень обрадовался и сказал, что сам живёт в Солнечном городе, а зовут его Калачик.
Разговаривая с Калачиком, путники быстро домчались до холма и поехали вверх. Подъем был такой крутой, что Пёстренький, который сидел позади, начал съезжать с сиденья. Наконец он почувствовал, что ему уже почти не на чём сидеть, и закричал:
— Эй, эй! Постойте! Я сейчас, кажется, падать буду…
Не успел он это сказать, как свалился. Не доехав до холма, Калачик остановил машину и бросился на помощь Пёстренькому. Незнайка и Кнопочка побежали за ним. Увидев, что Пёстренький цел и невредим, все обрадовались, а Калачик сказал:
— Огромное преимущество гусеничного мотоцикла состоит в том, что благодаря отсутствию колёс сиденье находится низко, поэтому при падении вы не можете удариться так сильно, как если бы падали с обыкновенного мотоцикла.
Теперь наши путники снова находились на возвышенности, и им опять были видны круги, которые они наблюдали раньше.
— Ах, — закричала Кнопочка и даже в ладоши захлопала, — я догадалась! Круги на земле — это и есть поля, которые пашут ваши машины.
— Совершенно верно, — подтвердил Калачик. — Чёрные круги, которые вы видите вон там направо, — это недавно вспаханные поля. На них ещё ничего не выросло. Там, где уже появились всходы, круги зелёные. Красные круги — это маковые поля. Жёлтые круги — это цветущие одуванчики.
— А белые? — спросила Кнопочка.
— Белые — тоже одуванчики, но уже созревшие, с пушинками.
— А для чего вы сеете одуванчики? Их, что ли, едят? — удивился Незнайка.
— Нет, не едят, конечно, но из корней одуванчика добывают резину, из стеблей — различные пластические массы и волокнистые вещества для приготовления тканей, из семян — масло.
— Скажите, — спросил Пёстренький Калачика, — мне вот что немножечко непонятно: мне понятно, что цветные круги — это поля, на которых растут… ну, скажем, мак или одуванчики, а вон там вдали вся земля словно в горошинах — что это?
— То, что вам кажется небольшими горошинами, — это такие же круглые поля, только они далеко от нас и поэтому кажутся маленькими.
— Ну, это каждому ясно, — сказал Пёстренький. — А вон там дальше совсем какая то дребезга: какие то крапинки, точки…
— Это тоже круглые поля, но они ещё дальше от нас и поэтому выглядят такими крошечными.
— Сколько же понадобилось машин, чтоб вспахать столько полей? — спросила Кнопочка.
— Десять машин, — ответил Калачик.
— Десять машин? — удивился Незнайка. — Не может быть!
— Уверяю вас, — сказал Калачик. — Все, что вы видите здесь вокруг, вспахали десять машин, которые находятся в моём распоряжении: Рондоза, Спутница, Планетарка… ну и остальные.
— Да ведь тут, наверно, тысяча полей!
— Нет, не тысяча, а гораздо больше. Вот считайте: одна машина может вспахать круглое поле за час. Если она будет работать десять часов в день, то вспашет десять полей. Все десять машин вспашут, следовательно, сто полей за один день. За десять дней получится в десять раз больше, то есть тысяча. Поскольку мы собираем за лето в среднем три урожая, период вспашки продолжается около ста дней, следовательно, получится ещё в десять раз больше, то есть десять тысяч полей.
— Десять тысяч полей! — воскликнул Незнайка. — Да это ведь больше, чем звёзд на небе! И все вы один?
— Нет, я не один. Нас пятеро. Мы работаем в четыре смены, а пятый выходной.
— Ну, это все равно, — махнул Незнайка рукой.
— Сейчас вы увидите работу ещё более удивительной машины, — ответил Калачик.
Путешественники снова сели на гусеничный мотоцикл и в одну минуту взлетели на вершину холма, за которым открылась широкая долина. На ней уже не было видно отдельных цветных кругов, горошин и крапинок. Всю долину занимал один огромнейший круг, который начинался недалеко от подножия холма и кончался вдали у опушки леса. Этот круг как бы состоял из отдельных колец и был похож на планету Сатурн, как её рисуют в книжках по астрономии. В центре было круглое белое здание, окружённое широким черным кольцом. Чёрное кольцо, в свою очередь, было опоясано золотисто жёлтым кольцом, за ним следовало ещё более широкое кольцо — зелёное, и, наконец, снаружи было ещё одно, самое огромное, — чёрное кольцо.
— Все это поле распахал один радиокомбайн, который сеет пшеницу, — сказал Калачик. — Весной он начал обрабатывать землю в середине, вокруг белого здания. Постепенно он захватывал все более широкие круги. Через несколько дней в центре уже зазеленели всходы, потом пшеница заколосилась, потом начала созревать, а комбайн все пахал и пахал. Сейчас в центре уже начал работать уборочный комбайн. Он так же ходит по кругу и убирает пшеницу, по мере того как она созревает. Видите чёрное кольцо земли вокруг белого здания? Там пшеница уже убрана. Жёлтое кольцо — это созревающая пшеница, зелёное кольцо — ещё не созревшая. Наружное чёрное кольцо — это вспаханная земля, на которой посевы ещё не взошли.
— А для чего белое здание в центре? — спросила Кнопочка.
— Это элеватор и мельница. Туда ссыпают зерно. Там оно перемалывается и хранится. На верхушке элеватора установлен радиомагнит. Вон видите — башенка вроде маяка?
— А где же сам радиокомбайн? — спросил Незнайка.
— Радиокомбайн — вон слева, на краю поля. Его плохо отсюда видно, но сейчас мы подъедем ближе.
Все снова сели на мотоцикл, спустились с холма и, промчавшись по краю вспаханного поля, остановились у комбайна, который с виду был похож на покрытый броней автобус с какими то четырехугольными воронками наверху. У этого автобуса не было ни окон, ни дверей, ни колёс, да к тому же он чуть ли не наполовину зарылся в землю. В передней части машины было широкое отверстие, сбоку имелся нож, который, по мере продвижения комбайна вперёд, подрезал землю. Две железные механические руки, как в снегоуборочной машине, всё время загребали подрезанную землю вместе с травой и заталкивали все это в отверстие. Вверху над отверстием была надпись: «Радиолярия».
— Обратите внимание вот на что, — сказал Калачик. — Вы видите, что земля исчезает внутри комбайна, и больше ничего вы не видите.
— Совершенно верно, мы больше ничего не видим, — подтвердил Пёстренький.
— Что же происходит внутри? — спросил Калачик и сам ответил: — Внутри земля разрыхляется, тщательно перемешивается с удобрением, подкормкой и посевным зерном. Помимо этого, там же уничтожаются семена сорняков и личинки вредных насекомых.
— А как они уничтожаются? — спросил Незнайка.
— Личинки разрушаются при помощи ультразвуков, а семена сорняков просто поджариваются, после чего они теряют всхожесть. Теперь посмотрите на машину сзади. Здесь вы видите такое же широкое отверстие. Из него высыпается разрыхлённая земля, в которую, как я уже говорил, внесены семена, подкормка и удобрение. Таким образом, там, где пройдёт комбайн, земля остаётся вспаханной и засеянной. Машина работает круглые сутки — и днём, и ночью, и в дождь, и в жару, и в холод, что, конечно, очень производительно.
— Значит, за работой этой машины никто не следит? — спросил Незнайка.
— Нет, за работой Радиолярии тоже надо следить, но это осуществляется на расстоянии, — сказал калачик. — Обратите внимание на зеркальный шар, который установлен впереди. Это шаровидный экран телевизионного передатчика. В нём отражается и сам комбайн и все, что происходит вокруг него. Отражение это при помощи телепередатчика передаётся на центральную станцию радиокомбайнов. Машинист, который находится на центральной станции, видит комбайн и все, что делается вокруг, на таком же шаровидном экране телеприёмника. При помощи радиосигналов он может остановить машину, снова пустить в ход, повернуть её в ту или другую сторону, если вдруг понадобится обойти какое нибудь препятствие.
— А зачем машинист сидит на центральной станции? Разве он не может сидеть здесь? — спросила Кнопочка.
— Если бы машинист управлял только одной машиной, то мог бы находиться и здесь, но он управляет шестнадцатью комбайнами, которые работают на разных полях вокруг Солнечного города. На центральной станции установлено шестнадцать таких шаровидных телеприёмников, и машинист наблюдает одновременно, как идёт работа на каждом из шестнадцати комбайнов.
— А где находится центральная станция? — спросила Кнопочка.
— Центральная станция находится в Солнечном городе, на Западной улице.
— Вот интересно! — засмеялась Кнопочка. — Значит, на таком комбайне можно обрабатывать землю, не выезжая из города.
— Да, — подтвердил Калачик. — И заметьте, не на одном комбайне, а на шестнадцати в шестнадцати разных местах, которые находятся вокруг Солнечного города далеко друг от друга.
— Интересно, что видит машинист на шаровидном экране там, у себя на станции? — спросил Незнайка.
— Точно то же, что мы видим на этом зеркальном шаре. Смотрите, в нём отражается и передняя часть машины с механизмом, вся земля впереди и вокруг, все небо и даже мы с вами. Все это видит и машинист, сидя на станции. Вот поглядите, я сейчас дам сигнал машинисту, чтоб он остановил комбайн.
Калачик встал перед комбайном и поднял вверх руку. Комбайн в ту же минуту остановился, шум мотора утих, и чей то громкий голос спросил, как из бочки:
— Что случилось?
— Ничего не случилось! — закричал Калачик. — Я хотел проверить, действует ли передатчик.
— Телепередатчик исправен, — ответил голос.
— Продолжайте работу, — сказал Калачик и отошёл в сторону.
Мотор зажужжал снова, и машина двинулась дальше.
— Вот интересно! — сказала Кнопочка. — Значит, эта машина не только видит, но ещё слышит и разговаривает.
— Разговаривает и слышит не машина, а машинист, — ответил Калачик. — На машине установлены громкоговоритель и микрофон. Через микрофон передаются сигналы на станцию по радио, а со станции сюда. Если машинист включит радиосвязь, то услышит, о чём мы тут говорим, а мы услышим через громкоговоритель, что говорит он.
— Ничего удивительного, — сказал Пёстренький. — Это вроде как телефон.
— А на чём эти комбайны работают — на спирте или, может быть, на атомной энергии? — спросил Незнайка.
— Не на спирте и не на атомной энергии, а на радиомагнитной энергии, — ответил Калачик.
— Это что за энергия такая?
— Это вроде электрической энергии, только электричество передаётся по проводам, а радиомагнитная энергия — прямо по воздуху.
— И ещё один вопрос меня интересует, — сказал Незнайка. — Вы говорите, что машинист на центральной станции видит все, что отражается в этом зеркальном шаре, а я тоже здесь отражаюсь, значит, он и меня видит?
— Конечно, — подтвердил Калачик.
Незнайка стал думать, что выйдет, если он вдруг возьмёт да покажет машинисту язык. Ведь машинист так далеко, что ничего даже сделать не сможет. Подойдя к шару поближе, Незнайка выбрал момент, когда на него никто не смотрел, и высунул язык да ещё гримасу скорчил.
— Фу, как не стыдно язык показывать! — загремел голос из громкоговорителя.
Незнайке стало стыдно. Он захихикал, чтоб скрыть смущение, и пробормотал:
— Я хотел проверить, видит меня машинист или нет, а он, оказывается, видит.
— Видит, видит, теперь ты можешь не сомневаться, — ответил Пёстренький. — А мне непонятен только один вопрос: я вот понимаю, какая это радиомагнитная энергия, и как управляется машина на расстоянии, и как машинист видит и слышит, что хочет, понимаю даже, как разрыхляется в комбайне земля, как смешивается она с семенами, но вот откуда в комбайне берутся эти самые семена и вдобавок ещё удобрение — этого я никак себе в толк не возьму!
— Ну, это объясняется очень просто, — засмеялся Калачик. — Два раза в сутки сюда привозят на грузовиках семена, подкормку и удобрение и засыпают в имеющиеся в верхней части комбайна отверстия.
— Тогда действительно нечему удивляться! — воскликнул Пёстренький. — Вот если бы семян не засыпали в комбайн, а они сами из него сыпались да сыпались — тогда было бы удивительно!
На этом осмотр комбайна окончился, и наши путешественники отправились в обратный путь. На этот раз Калачик объехал холм стороной, чтобы Пёстренький опять не свалился с мотоцикла на подъёме.
