Большой дом из одного кирпичика
Жил я с дедушкой, а батька мой тогда ещё не родился: по тому самому, как начался свет, — было мне почти семь лет.
Жили мы куда как богато! Был у нас большой дом из одного кирпичика — глазом не окинешь, а взглянуть не на что. Светом обгорожен, да небом покрыт.
Лошадей правда было много: шесть котов езжалых, двенадцать кошек стоялых. Один-то жеребец был сильно бойкий — кот сибирский, на цепь прикован к столбу возле печки.
Земли у нас с дедом было видимо-невидимо: пол да лавки засевали сами, а полати да печь — внаём сдавали.
Родилось у нас хлеба много, стали убирать — девать его некуда. Дед был умён, да и я догадлив: сложили скирду на печном столбу; велика скирда получилась — глазом не окинешь, хотя взглянуть не на что!
И завелись в этой скирде мыши, стали хлеб наш точить. Жеребец наш бойкий, кот сибирский, прыг на столб — мышей не изловил,зато скирду в лохань — уронил. Дед голосом завыл, ну и я заголосил:
— Чем теперь кормиться-то будем?
Только дед был умён, да и я догадлив: вытащили хлеб из лохани, пересушили его и обмолотили.
Время тогда было к празднику, стали мы солод готовить да пиво варить. Как в ложке затёрли, в корочке развели, пива вышло — с целую бочку. А гостей-то к нам привалило — и в дом и на двор. По улице пройти нельзя было от народу!
После этого смотрю я — дров в дому нет ни полена, а топить-то надобно. И была у нас лошадь серая: упряжь чудесная, да запрячь не во что.
— Ступай, — говорит мне дедушка, — запрягай лошадь, поезжай за дровами в лес.
Надел я кафтанишко худенький, заткнул за пояс топор, сел верхом и поехал в путь. Еду я рысью скорою, а топор тяп да ляп, ну и перерубил мою лошадь пополам. Оглянулся я назад — а я на одном передке еду, задок-то далёко отстал. Стал я кликать, звать его — прибежал задок. А что долго думать, составил я обе половинки, смазал их глиною, дал лошади шпоры под бока — и откуда прыть-то взялась!
Приехал я в лес, нарубил дров, наложил большущий воз и привязал верёвкою за хвост. Как крикну — лошадь сгоряча хватила и по уши в грязь угодила.
Я за дедом. Тот был умён, да и я догадлив: взялись мы оба за хвост и давай тянуть. Тащили, тащили, да шкуру с лошади долой и стащили! Дед голосом завыл, ну и я заголосил.
Не на чем нам было ехать. Приходим домой и горюем. Только глядь в окно — а лошадь-то наша стоит себе у ворот. Сама пришла. Дед засмеялся, ну и я захохотал. Лошадь-то наша — дома, а шкура — в барышах осталась.
