Барин и староста
Жил-был барин в городе. Как-то раз приехал к нему из деревни староста.
— Это ты будешь, Василий Петров? — спрашивает его барин.
— Я, батюшка-барин!
— А не привёз ли ты мне от матушки письмеца?
— Письмеца-то нет, есть только одна грамотка.
— Что же в ней прописано?
— Да, вишь, прогневили мы господа бога, изломали ваш перочинный ножичек.
— А как же вы его изломали?
— Да с вашего иноходца кожу снимали; а ножичек-то мал, я его и сломал.
— Да разве помер мой конь?
— Нет, не помер, подох.
— Как же он издох?
— Не, он наперёд подох, а ваша матушка, батюшка-барин!
— Ужели и матушка померла?
— Да, как у Фомки овин горел, она в ту пору сидела в каменном дому в верхнем этажу, а форточка у пола была: искорка на ногу ей скакнула, барыня упала, да ногу-то и свихнула.
— А ты, дурак, чего же не поддержал её?
— Батюшка-барин! Она хлебом-солью откормлена. В кое место упадет, меня убьёт!
— Ты бы таковский и был! Отчего ж у Фомки овин-то загорелся?
— Наперёд не он загорелся, а ваша новая конюшня.
— Что от неё осталося?
— Три столба воротных, да с коня вороного подуздочек.
— Как же она загорелася?
— Да не она, батюшка-барин, загорелася, а мельница ваша новая.
— Как, и мельница новая сгорела?
— Да, батюшка-барин, сгорела! Прогневили мы нашего господа бога…
— Что ж от неё осталось?
— Вода да камень остались: камень-то начетверо разорвало, а всё-же уцелел; да в дымном окошке сидела кошка, так у этой кошки глаза лопнули, а сама конка — как есть живая!
— Как же новая мельница-то загорелася?
— Не она, батюшка-барин, наперёд загорелась, а ваша кладовая.
— Как — и кладовая сгорела?
— Да, сгорела, батюшка-барин! Прогневили мы нашего господа бога…
— Ты старостой называешься, а собрал ли ты с крестьян деньги?
— Собрал, батюшка-барин, собрал.
— И сколько с кого?
— С Фомки грош, да с Ерёмки грош, а с Варфоломейки одна копейка.
— А что ж с него так мало?
— Он вдовый, половину тягла платит…
— А собрал ли ты с крестьян муку?
— Собрал, батюшка-барин, собрал!
— Куда ж ты её девал?
— Вам да свиньям пятьдесят четвертей. Чёрному псу, да твоему родимому отцу сорок четвертей. Уткам да курам, сёстрам твоим дурам, двадцать четвертей.
— Что же ты, дурак, ругаешься?
— Батюшка-барин, ведь это пословица такая!
— Был ли ты на рынке?
— Был, батюшка-барин, был.
— А велик ли торг?
— Я с ним не мерился.
— Силён ли он?
— Я с ним не боролся.
— Почём там мука?
— По кулям да по мешкам.
— Говорят, что ты Фомку поженил?
— Поженил, батюшка-барин, как есть поженил.
— А богата ли невеста?
— Богата, батюшка-барин, дюже богата!
— И сколько у неё богатства?
— Чепчик с клиньем да колпак с рукавами, чугунна коробка, железный замок.
